Я снова на Лунной Поляне. Зелёная дымка, которой окрашены воспоминания о ранних днях моего ученичества, втекает через раздвинутые ширмы в палату. По словам лекарей, здесь мне предстоит провести несколько недель до полного телесного и душевного восстановления. Эта рукопись - всё, чем я могу занять время. Меня почти не выпускают из лазарета. Дело не в том, что прогулки могут мне навредить. Скорее, нежелательны мои встречи с другими друидами. Что ж, не желаю их и я.
Мои записи не замышляются как исповедь или назидание. Вполне вероятно, что они никогда не попадут в чьи-либо руки за пределами этого госпиталя. Я, впрочем, не оставляю надежды по завершении передать их одному из путешественников, которые иногда бывают здесь.
Моё имя - Ярет Вересковая Даль. До недавнего времени я был врагом Мирового Древа. Вслед за своими наставниками я назвал себя друидом пламени и присягнул на верность Рагнаросу, Повелителю Огня. То, что я до сих пор жив, конечно же значит, что я изменил своей присяге.
Я буду откровенен ровно настолько, насколько это поможет мне самому разобраться в произошедшем со мной и моими товарищами.
После битвы за Древо я нёс службу в Астранааре, а когда Среброкрылые бросили клич, я добровольцем отправился защищать лес от орков. Горечь от потерь, которые нёс мой народ, сделала меня недоверчивым, но не озлобленным. В череде постоянных стычек и засад бывали и светлые, хорошие дни, когда я ощущал гармонию царственного леса. Я гордился тем, что могу чувствовать такие вещи. Моя связь с Изумрудным Сном была сильна.
Но однажды она начала сходить на нет. В своих снах я всё реже видел первозданный Ашенваль. Чаще мне являлись картины мира, которым его хотела сделать Орда - даже ещё хуже. В таком мире не выжили бы и орки, из какой бы пустыни они ни явились.
Мне не хватало мудрых наставлений моих учителей. У командиров я отпросился сюда, на Лунную Поляну, и узнал, что Малфурион до сих пор не очнулся. Он и многие другие друиды оказались в ловушке там, где привыкли искать умиротворение и истину. Страх более опытных товарищей передался мне. Я был растерян.
Мне посоветовали искать ответа у нового главы Круга - почтенного Оленьего Шлема. Я всегда был далёк от разногласий Верховных, и в словах Фендрала надеялся услышать прежде всего мудрость его великого учителя, нежели его собственную. Я также хотел воспользоваться поводом навестить новое Древо, совершить паломничество в храм и поклониться самой Тиранде.
Я оказался не единственным, кто принёс Верховному дурные вести. Негодование, скорбь - они отражались на его лице по ходу моего рассказа. Его бремя было тяжело даже в мирные годы. Его детище - Древо - быстро выросло, но так же быстро поддалось недугу. Его соправительница Тиранда отказывалась выслать в помощь Среброкрылым своих часовых. Верховная жрица делала уступки убийцам Кенария! О, если бы я знал всё это время, что сражался, возможно, с теми же чудовищами, которые пролили кровь Древнего, я бился бы даже не вдвое, а впятеро яростней!
Фендрал нуждался в нашей поддержке. Но одновременно он выглядел сильным и готовым вести за собой тех, кто верил в наше право нести вечную стражу в лесах Калимдора, не боясь ни болезней, ни старости. Бессмертие? Я сам прожил слишком недолго, чтобы испытывать страх перед немощью, приходящей с годами, но понимание того, что она может постигнуть моих возлюбленных наставников, пугало меня. Я не хотел лишиться многовековой мудрости Фендрала перед лицом сегодняшних невзгод. Увидеть угасание такого ума... нет, этого я страшился!
Моё восхищение Верховным и моя досада на судьбу народа заронили семена подозрений в мою душу. Заточение Малфуриона начинало казаться мне бегством от реальности. Что если причиной была не невозможность, а нежелание пробудиться? Моё уважение к основателю Круга было подорвано и решениями Тиранды. Без сомнения, она знала его лучше всех и действовала в согласии с их общими чаяниями.
И вот, хотя за долгие годы никто не слышал и слова от Малфуриона, он стал в наших глазах безучастным и слабым мечтателем. Из-за него мы утратили бессмертие. Из-за него мы потеряли Фендрала.
Когда пришла весть о пробуждении Малфуриона и заключении моего шан'до, я находился в Астранааре. Невестка Оленьего Шлема - Леяра - и его внучка Истария поспешили ко мне, надеясь через меня получить больше сведений о произошедшем. Как мало я мог им рассказать!
Олений Шлем - предатель? Но он всегда хотел лишь исцеления Древа и возвращения былого величия калдорай. Он учил нас быть осмотрительными, не злоупотреблять нашими знаниями даже из самых благих побуждений. Стоя у самых истоков Круга, он хранил его традиции, с неодобрением относясь к ордынским выскочкам, чей век слишком короток, чтобы усвоить уроки Кенария. Жёсткий по отношению к нерадивым ученикам, он был заботливым наставником и любящим семьянином.
Пока Фендрал находился под присмотром стражниц, мы, его сторонники, могли только наблюдать, как Малфурион действует, лишившись разумной оппозиции.
Из-за океана он привёз создания извращённой магии - воргенов. Он поселил проклятых чудищ в сердце Дарнаса, не сделав исключения ни для бандитов, ни для магов и даже чернокнижников. Как будто мало нам было возвращения высокорожденных!
Затем на Лунную Поляну явилась тролльская ведьма в ожерелье из ушей и зубов моих сородичей. Она заявила, будто один из их нечестивых богов наделил её умением входить в Изумрудный Сон. Как бы кощунственно ни звучали её слова, наставники Круга были вынуждены прислушаться к ним.
Не только калдораи были удручены происходящим. Зелёная драконица Алисра, хорошо знавшая Фендрала по их давним совместным прогулкам во Сне, не находила себе места, пока её старый друг томился в кельях на склоне Хиджала, осаждённого демонами и элементалями. Она вызвалась доставить его в безопасное место. Каким же было моё потрясение, когда оба они пропали, перехваченные, видимо, Сумеречным Молотом! Что я по возвращении в Астранаар должен быть сообщить Леяре, без того сломленной смертью дочери от рук орков? О, Малфурион погубил эту несчастную семью...
Я смог побывать дома примерно через месяц. В пути я и несколько моих друзей подбирали слова участия и ободрения для Леяры. К моему удивлению, она встретила нас с улыбкой на лице. Сначала я обрадовался, что она успела оправиться от утраты Истарии. Потом испугался, что мрачная весть так и не дошла до неё, и я буду первым, кто расскажет ей о судьбе Фендрала.
Стоило мне открыть рот, как Леяра приложила палец к губам. Она провела нас в дом, усадила за стол и взяла с каждого из нас - друзей и учеников её свёкора - обещание молчать о том, что мы увидим и услышим в следующие часы.
Обернувшись воронами, мы отправились вслед за Леярой к вулкану, изуродовавшему сердце Ашенваля. У его подножия мы нашли вход в пещеру. Воздух был так горяч, что, казалось, обжигал лёгкие, наши глаза слезились от гари, а на наших волосах оседал пепел.
Я поймал себя на мысли, что обезумевшая от горя Леяра привела нас на верную гибель. Но вот - на пороге пещеры мы узрели нашего возлюбленного шан'до целым и невредимым! Или так нам показалось на первый взгляд...
Фендрал вышел к нам, и мы увидели, что его кожа была цвета охры и иссечена шрамами. Я решил, что мой учитель подвергся страшным пыткам, и бросился на колени, рыдая от жалости к нему.
- Встань, теро'шан, - молвил Олений Шлем. Искажённые звуки его некогда приятного голоса терзали мой слух.
- Кто сделал это с тобой, шан'до?.. - спросил я. - Сумеречный Молот? Малфурион?!
Я вгляделся в лицо бывшего наставника, и вместо сострадания меня охватил ужас. Я ошибся. Стоящий передо мной не был Фендралом - он не мог быть ночным эльфом! Что за демон с горящими глазами одурманил бедную Леяру и заманил в свою ловушку нас?..
Спутники мои закричали, указывая в небо. Блеснула на солнце зелёная чешуя, и раздался голос:
-Стойте! Клянусь, это настоящий Верховный друид!
Алисра, живая и здоровая, опустилась на покрытую пеплом землю рядом с нами. Она склонила свою могучую голову перед тем, кого я принял за своего учителя, и тот ласково погладил её между ноздрей.
- Так ты избежал правосудия! - горестно воскликнул один из молодых друидов. Я хорошо понимал его разочарование. Тот Фендрал, которого мы знали, никогда не бежал от ответственности.
Изгнанник поднял ладонь, призывая нас к тишине.
- Ярет, - вновь обратился он ко мне. - Ты знаешь меня лучше многих. Скажи, мог ли я в одночасье разубедиться во всём, во что верил? Изменить тому, за что боролся?
- Нет, шан'до, - ответил я, и многие из нас вторили моим словам.
Леяра вдруг рассмеялась. Смех её напугал меня. Безумие этой женщины становилось всё более очевидным. Но Фендрал (отныне я не сомневался, что это был он) жестом заставил её умолкнуть.
- Ваша сестра смеётся, потому что знает правду. Слушайте же...
И мы слушали.
Мои записи не замышляются как исповедь или назидание. Вполне вероятно, что они никогда не попадут в чьи-либо руки за пределами этого госпиталя. Я, впрочем, не оставляю надежды по завершении передать их одному из путешественников, которые иногда бывают здесь.
Моё имя - Ярет Вересковая Даль. До недавнего времени я был врагом Мирового Древа. Вслед за своими наставниками я назвал себя друидом пламени и присягнул на верность Рагнаросу, Повелителю Огня. То, что я до сих пор жив, конечно же значит, что я изменил своей присяге.
Я буду откровенен ровно настолько, насколько это поможет мне самому разобраться в произошедшем со мной и моими товарищами.
После битвы за Древо я нёс службу в Астранааре, а когда Среброкрылые бросили клич, я добровольцем отправился защищать лес от орков. Горечь от потерь, которые нёс мой народ, сделала меня недоверчивым, но не озлобленным. В череде постоянных стычек и засад бывали и светлые, хорошие дни, когда я ощущал гармонию царственного леса. Я гордился тем, что могу чувствовать такие вещи. Моя связь с Изумрудным Сном была сильна.
Но однажды она начала сходить на нет. В своих снах я всё реже видел первозданный Ашенваль. Чаще мне являлись картины мира, которым его хотела сделать Орда - даже ещё хуже. В таком мире не выжили бы и орки, из какой бы пустыни они ни явились.
Мне не хватало мудрых наставлений моих учителей. У командиров я отпросился сюда, на Лунную Поляну, и узнал, что Малфурион до сих пор не очнулся. Он и многие другие друиды оказались в ловушке там, где привыкли искать умиротворение и истину. Страх более опытных товарищей передался мне. Я был растерян.
Мне посоветовали искать ответа у нового главы Круга - почтенного Оленьего Шлема. Я всегда был далёк от разногласий Верховных, и в словах Фендрала надеялся услышать прежде всего мудрость его великого учителя, нежели его собственную. Я также хотел воспользоваться поводом навестить новое Древо, совершить паломничество в храм и поклониться самой Тиранде.
Я оказался не единственным, кто принёс Верховному дурные вести. Негодование, скорбь - они отражались на его лице по ходу моего рассказа. Его бремя было тяжело даже в мирные годы. Его детище - Древо - быстро выросло, но так же быстро поддалось недугу. Его соправительница Тиранда отказывалась выслать в помощь Среброкрылым своих часовых. Верховная жрица делала уступки убийцам Кенария! О, если бы я знал всё это время, что сражался, возможно, с теми же чудовищами, которые пролили кровь Древнего, я бился бы даже не вдвое, а впятеро яростней!
Фендрал нуждался в нашей поддержке. Но одновременно он выглядел сильным и готовым вести за собой тех, кто верил в наше право нести вечную стражу в лесах Калимдора, не боясь ни болезней, ни старости. Бессмертие? Я сам прожил слишком недолго, чтобы испытывать страх перед немощью, приходящей с годами, но понимание того, что она может постигнуть моих возлюбленных наставников, пугало меня. Я не хотел лишиться многовековой мудрости Фендрала перед лицом сегодняшних невзгод. Увидеть угасание такого ума... нет, этого я страшился!
Моё восхищение Верховным и моя досада на судьбу народа заронили семена подозрений в мою душу. Заточение Малфуриона начинало казаться мне бегством от реальности. Что если причиной была не невозможность, а нежелание пробудиться? Моё уважение к основателю Круга было подорвано и решениями Тиранды. Без сомнения, она знала его лучше всех и действовала в согласии с их общими чаяниями.
И вот, хотя за долгие годы никто не слышал и слова от Малфуриона, он стал в наших глазах безучастным и слабым мечтателем. Из-за него мы утратили бессмертие. Из-за него мы потеряли Фендрала.
Когда пришла весть о пробуждении Малфуриона и заключении моего шан'до, я находился в Астранааре. Невестка Оленьего Шлема - Леяра - и его внучка Истария поспешили ко мне, надеясь через меня получить больше сведений о произошедшем. Как мало я мог им рассказать!
Олений Шлем - предатель? Но он всегда хотел лишь исцеления Древа и возвращения былого величия калдорай. Он учил нас быть осмотрительными, не злоупотреблять нашими знаниями даже из самых благих побуждений. Стоя у самых истоков Круга, он хранил его традиции, с неодобрением относясь к ордынским выскочкам, чей век слишком короток, чтобы усвоить уроки Кенария. Жёсткий по отношению к нерадивым ученикам, он был заботливым наставником и любящим семьянином.
Пока Фендрал находился под присмотром стражниц, мы, его сторонники, могли только наблюдать, как Малфурион действует, лишившись разумной оппозиции.
Из-за океана он привёз создания извращённой магии - воргенов. Он поселил проклятых чудищ в сердце Дарнаса, не сделав исключения ни для бандитов, ни для магов и даже чернокнижников. Как будто мало нам было возвращения высокорожденных!
Затем на Лунную Поляну явилась тролльская ведьма в ожерелье из ушей и зубов моих сородичей. Она заявила, будто один из их нечестивых богов наделил её умением входить в Изумрудный Сон. Как бы кощунственно ни звучали её слова, наставники Круга были вынуждены прислушаться к ним.
Не только калдораи были удручены происходящим. Зелёная драконица Алисра, хорошо знавшая Фендрала по их давним совместным прогулкам во Сне, не находила себе места, пока её старый друг томился в кельях на склоне Хиджала, осаждённого демонами и элементалями. Она вызвалась доставить его в безопасное место. Каким же было моё потрясение, когда оба они пропали, перехваченные, видимо, Сумеречным Молотом! Что я по возвращении в Астранаар должен быть сообщить Леяре, без того сломленной смертью дочери от рук орков? О, Малфурион погубил эту несчастную семью...
Я смог побывать дома примерно через месяц. В пути я и несколько моих друзей подбирали слова участия и ободрения для Леяры. К моему удивлению, она встретила нас с улыбкой на лице. Сначала я обрадовался, что она успела оправиться от утраты Истарии. Потом испугался, что мрачная весть так и не дошла до неё, и я буду первым, кто расскажет ей о судьбе Фендрала.
Стоило мне открыть рот, как Леяра приложила палец к губам. Она провела нас в дом, усадила за стол и взяла с каждого из нас - друзей и учеников её свёкора - обещание молчать о том, что мы увидим и услышим в следующие часы.
Обернувшись воронами, мы отправились вслед за Леярой к вулкану, изуродовавшему сердце Ашенваля. У его подножия мы нашли вход в пещеру. Воздух был так горяч, что, казалось, обжигал лёгкие, наши глаза слезились от гари, а на наших волосах оседал пепел.
Я поймал себя на мысли, что обезумевшая от горя Леяра привела нас на верную гибель. Но вот - на пороге пещеры мы узрели нашего возлюбленного шан'до целым и невредимым! Или так нам показалось на первый взгляд...
Фендрал вышел к нам, и мы увидели, что его кожа была цвета охры и иссечена шрамами. Я решил, что мой учитель подвергся страшным пыткам, и бросился на колени, рыдая от жалости к нему.
- Встань, теро'шан, - молвил Олений Шлем. Искажённые звуки его некогда приятного голоса терзали мой слух.
- Кто сделал это с тобой, шан'до?.. - спросил я. - Сумеречный Молот? Малфурион?!
Я вгляделся в лицо бывшего наставника, и вместо сострадания меня охватил ужас. Я ошибся. Стоящий передо мной не был Фендралом - он не мог быть ночным эльфом! Что за демон с горящими глазами одурманил бедную Леяру и заманил в свою ловушку нас?..
Спутники мои закричали, указывая в небо. Блеснула на солнце зелёная чешуя, и раздался голос:
-Стойте! Клянусь, это настоящий Верховный друид!
Алисра, живая и здоровая, опустилась на покрытую пеплом землю рядом с нами. Она склонила свою могучую голову перед тем, кого я принял за своего учителя, и тот ласково погладил её между ноздрей.
- Так ты избежал правосудия! - горестно воскликнул один из молодых друидов. Я хорошо понимал его разочарование. Тот Фендрал, которого мы знали, никогда не бежал от ответственности.
Изгнанник поднял ладонь, призывая нас к тишине.
- Ярет, - вновь обратился он ко мне. - Ты знаешь меня лучше многих. Скажи, мог ли я в одночасье разубедиться во всём, во что верил? Изменить тому, за что боролся?
- Нет, шан'до, - ответил я, и многие из нас вторили моим словам.
Леяра вдруг рассмеялась. Смех её напугал меня. Безумие этой женщины становилось всё более очевидным. Но Фендрал (отныне я не сомневался, что это был он) жестом заставил её умолкнуть.
- Ваша сестра смеётся, потому что знает правду. Слушайте же...
И мы слушали.
И что он же сказал?
ОтветитьУдалить