1

Обоз медленно двигался в гору. Огромные, тяжело нагруженные звери месили ногами грязь и выворачивали из земли большие камни. Их рёв и крики погонщиков подняли стаю птиц из ближайшего перелеска. Гета остановилась, провожая птиц взглядом, и досадливо сплюнула вниз, в пропасть. Одна из этих куропаток могла бы стать её ужином.

Девушка зашагала дальше. Её тропу от вереницы чужаков отделяла узкая расщелина и несколько метров голой отвесной скалы. Они могли видеть её снизу: высокая, стройная охотница, уверенно перепрыгивающая с одного замшелого камня на другой над самым провалом. Едва ли им было до этого дело, конечно. Слишком усталые и отчаявшиеся, чтобы поднять головы, они, спотыкаясь, брели по дороге, разбитой копытами своих вьючных животных.

Эти зря приходят сюда, думала Гета. В горах нет пастбищ для кодо. Конелюды, опустошившие их родные места, не могут выследить и убить их здесь, но скорее это сделают ядовитые растения, болезни и голод. В конце концов, степняки привыкли к совсем иной жизни, чем её сородичи, поколениями охотившиеся в долинах. Каждый род соблюдал границы. Этим же иноземцам никто был не указ. Они называли себя беженцами, но на самом деле вели себя, как захватчики.

Она приблизилась к месту, где тропа обрывалась. Приземистая сосна с искривлённым стволом росла на уступе, нависая над расщелиной. Внизу гремел широкий, бурный ручей. Камни вокруг него блестели, но не от влаги. Их покрывала толстая плёнка чёрного ила.

В одном от пришельцев была польза: их целители охотно принимали у местных помощь в борьбе с хворями и паразитами, а ещё им можно было выгодно сбыть лекарства.

Гета сняла с плеча моток верёвки. Она избегала оставлять верёвку здесь, не желая делиться с другими травниками добычей. Опоясавшись одним концом, а другой закрепив на дереве, девушка начала спуск. Хотя её тело двигалось само, она по-прежнему проговаривала про себя каждый шаг. Правую ногу сюда, уцепиться, перенести вес… Копыта молодой шу’хало, конечно, не так остры, как у горных коз, но руками удобно хвататься за корни.

Эти бледные корни змеились по скале вниз, почти к самому дну расщелины. Когда отец Геты - шаман Токум Топчущий Мох - показал ей это место, он заострил на них её внимание. Не неказистый облик дерева, а мощные корни показывали его настоящий возраст. Сосна была очень стара. Несмотря на это, её дух, по словам Токума, был могучим и гордым. «Мы, шу’хало, можем только надеяться оставаться столь крепкими духом в наши преклонные годы», - говорил он с грустной улыбкой.

Наконец, копыта Геты коснулись дна. Она быстро осмотрела сумку – не порвалась ли та во время спуска? Костяной скребок лежал на самом дне, под свёртком с вяленой козлятиной. Там же вышитый бисером мешочек с рыболовными крючками, швейными иглами и другими полезными мелочами. Собранные ягоды, листья и корешки рассованы и по карманам сумки, и по кисетам на поясе; один из них – тот, что с тотемами, - при ходьбе размеренно бьётся о бедро. Его привычная тяжесть успокаивает: по весу ясно, что все четыре маленьких резных тотема на месте. Они – самое ценное, что у неё есть.

Гета наклонилась к одному из осклизлых камней. Вода в ручье была тёплая и попахивала тухлыми яйцами. Это было странное место, где духи имели большую силу.

Воздав благодарность Матери-Земле, шаманка начала бережно соскребать вонючий ил. Можно было брать только верхний слой: если обнажится камень, на этом месте плёнка больше не нарастёт. Несмотря на сосредоточенность и шум воды, она услышала, как наверху кто-то подошёл к краю уступа. Ей на загривок посыпались мелкие камушки.

- Эй! Ты что там делаешь?

Гета вскочила и задрала голову. Сначала солнечный свет ударил ей в глаза, но потом она разглядела незнакомого мужчину, склонившегося над самой расщелиной. Рука мужчины лежала на стволе сосны – чуть ниже того места, где была привязана её верёвка.

«Рано или поздно это должно было произойти», - вздохнула девушка. Их с отцом тайное место перестало быть тайным. Оставалось надеяться, что этот чужак не расскажет своим, где травники рода Топчущих Мох берут целебный ил для своих знаменитых мазей.

- Отойди от края! Уронишь ещё какой-нибудь булыжник на меня! – рявкнула Гета, торопливо оборачивая ил влажными листьями. Перевязанный ниткой конверт хорошо помещался в особый, не пропускающий воду карман сумки. Отец позаботился обо всём, когда шил её.

Мужчина сделал шаг назад и громко простонал:

- Эй, не наберёшь там для меня водички? А то страшно в горле пересохло… Держи мой калебас!

Он закопошился, отвязывая флягу с пояса. Девушка ловко поймала брошенный сосуд за узкое горлышко и зачерпнула воды из ручья. Пока тыква с бульканьем наполнялась, шаманка изучала вычурную резьбу и наматывала на кулак узкую тесёмку, чтобы лучше рассмотреть вышивку.

- Добрый у тебя калебас, иноземец! – крикнула Гета, приторочив флягу на пояс рядом со своей. – Может, поднимешь меня? – она дёрнула за верёвку.

С помощью незнакомца Гета быстро выбралась из расщелины. Она отряхнула грязь с охотничьих штанов – на такие «прогулки» она всегда надевала лёгкую и удобную мужскую одежду – снова пробежала раскрытой ладонью по мешочкам на поясе и внимательно рассмотрела чужака.

Это был круторогий плечистый степняк с чёрной шкурой и буйной гривой, заплетённой в дюжину косиц. Одетый в броню из толстой кожи – намного более закрытую и громоздкую, чем обычная одежда охотника, - с туго набитым стрелами колчаном и луком за спиной, с топором на перевязи у бедра, с разводами белой краски на могучих предплечьях, он выглядел воинственно и угрожающе. Незнакомец принял из рук Геты свой калебас, откупорил его и шумно принюхался. Одна из его ноздрей была глубоко рассечена, другой шрам пересекал левую бровь.

- Это можно пить, - поспешила она заверить воина. Тот усмехнулся и сделал жадный глоток. Путь через горы в доспехах должен был пробудить в нём страшную жажду.

- Я знаю, - сказал он наконец, вытерев стекающую по бороде воду. – Я бывал в местах, где целые озёра такой воды. Она странного цвета и всегда кипит. Эта ещё не сильно пахнет.

«Почему он оставил свой караван?» - подумала Гета. «Не может же быть, что он увидел меня с дороги и решил проследить за мной, чтобы найти воду…» Она переступила с ноги на ногу, её хвост беспокойно хлестал по лодыжкам.

Её сородичи привыкли считать, что чужаки не представляют никакой угрозы. Во всяком случае, если не иметь с ними других дел, кроме торговли. Токум часто помогал лекарям, но дочерям строго-настрого запретил спускаться в долину, где беженцы встали лагерем. Всякое могло случиться в этом гудящем улье – с разгорячёнными в предвкушении своих первых ратных подвигов вчерашними мальчишками…

- Иди своей дорогой, чужеземец, - Гета тряхнула головой. – Благодарю за помощь, но твоим собратьям она сейчас нужнее.

Её голос, такой глубокий, такой уверенный, когда она говорила с духами гор, сейчас звучал тоненько, как у мышонка. Хорошо хоть ноги не дрожали.

- Здесь вроде всего одна тропа. Значит, нам по пути? – чужак подмигнул девушке. Шерсть у Геты на загривке встала дыбом. – Или ты ускачешь от меня по отвесной скале, козочка?

Шаманка не двигалась, скрестив на груди руки и прожигая его пристальным взглядом тёмных глаз. Воин пожал плечами и зашагал прочь по тропе. Немного выждав, но не упуская мужчину из вида, Гета последовала за ним. Тропа действительно была одна, и она не собиралась оставлять чужака за спиной.

---